Пьер Лоти (фр. Pierre Loti), настоящее имя Луи Мари-Жюльен Вио (Louis Marie-Julien Viaud, 14 января 1850 — 10 июня 1923) — французский офицер флота и писатель, известный колониальными романами из жизни экзотических стран.

Статья в Википедии

Sury про Лоти: Госпожа Хризантема [Madame Chrysantheme ru] (Исторические любовные романы) 10 11
Великосветское французское быдло (Лоти) уязвленное японцами в самое слабое его место (мозги) лезет из кожи вон, чтобы облить Японию и ее культуру грязью и свалить со своей больной головы на японскую, здоровую.
Япония слишком сложна для его мозгов, и слишком тонка для его деревянной души. Поэтому в своем жгучем и едва скрываемом желании самоутвердиться и растоптать "этих непонятных обезьянок..." "парад уродцев"... "куколок, чьи даже самые величественные религиозные обряды не вызывают у меня ничего, кроме хохота, итд итп," - автор постоянно срывается до истерического визга.
То ли дело "великий Стамбул", который автор вспоминает как недосягаемую "культуру" для "этих кривляющихся обезьянок".
В чем же заключается таинственная запредельность культуры Турции для бескультурной и "обреченной, в будущем, на бутафорское загнивание" Японии? (это его пророчество ничего, кроме смеха, у читателя не вызывает)
А ответ прост: в Стамбуле, дешевая турецкая проститутка валялась у "французского паши" в ногах и пылко лизала ноги, что автор с упоением описал (конечно, назвав это все любовной историей) в своем предыдущем романе.
В Японии же, - о ужас! - самые дешевые японские шлюхи не выказывают ему никакого пылкого почтения, во всяком случае не больше, чем положено по этикету, и педантично ждут, когда же наш герой уедет, и проверяют деньги, которыми он расплатился. Пару раз, автора настигает прозрение, - о ужас!- что они, японки, его презирают, и считают себя выше, чем он. А ему так хотелось описать их как еще одних восточных одалисочек.
Литературный стиль романа так же достоин плевка: что вижу, то пою. Нудятина невероятная, практически поток сознания.
Короче, этот опус Лоти интересен исключительно с точки зрения истории литературы, как яркий образчик ментального и эмоционального французского маразма конца 19 века.