Александр Александрович Генис (род. 11 февраля 1953, Рязань) — русский американский писатель, эссеист, литературовед, критик, радиоведущий.

Статья в Википедии

Олег Макаров. про Сапрыкина: Без очереди. Сцены советской жизни в рассказах современных писателей [сборник litres] (Современная проза, Биографии и Мемуары) 29 09
Сцены советской жизни в рассказах современных писателей
. Михаил Шишкин "Райцентр" — автор не Саша Чёрный. Но пытается. 3-
. Евгений Бабушкин "Я начинаю путь" — буэ...
(Дальше буду отмечать только то, что понравится)
... Бросил
Оценка: плохо

Г.Гуслия про Генис: Обратный адрес. Автопортрет (Современная проза, Биографии и Мемуары) 22 04
Замечательно!!!
Оценка: Отлично

Vlad про Вайль: 60-е. Мир советского человека (История, Культурология, Документальная литература) 20 11
Н-да... Когда мир советского человека берутся описывать люди,которые никогда советскими не были,это даже где-то забавно.Я ни в коем разе не намекаю на пятую графу.Просто ,на мой взгляд,господа Вайль и Генис всю жизнь исповедовали принцип:"Где хорошо-там родина".А хорошо им было сами знаете где...Ах да - оценка "К Познеру!"

lynx525 про Вайль: Русская кухня в изгнании (Современная проза, Кулинария) 05 11
Из мясных паровых блюд более всего известны среднеазиатские манты и тефтели — гордость советских диетических столовых.！

Креатора про Генис: Уроки чтения. Камасутра книжника [Litres] (Публицистика, Критика, Литературоведение) 13 10
Генис обратил мое внимание на те моменты, которым иногда мало придаешь значения при чтении книги. У каждого жанра есть своя особенность, к каждому автору нужно подходить по разному. Генис приводит яркие примеры из своего "книжного" опыта, с каждой книгой у него связаны мысли и воспоминания. "... персональными, уникальными, почти не узнаваемыми становятся прочитанные книги только от того, что они прочитаны нами."

andrepa про Генис: Странник. Путевая проза (Современная проза) 24 03
Лев Оборин о книге А. Гениса "Странник. Путевая проза"
"Новый Мир", 30 ноября 2011
«В эпоху заменившего эрудицию Интернета именно в этом жанре литература ставит эксперимент, выясняя, чем мы отличаемся от компьютера», — пишет Генис в начале своих путевых рассказов. Плоха та книга о путешествиях, в которой нет ничего, кроме переписанных фактов, плоха и та, в которой нет ничего, кроме фигуры автора; случай Гениса, конечно, ближе ко второй крайности, но автор здесь не выпячивает себя: просто он говорит так, что мимо него не пройти.
К книге «Странник» с ходу можно подобрать несколько эпитетов: ясная, жизнелюбивая. Знаменитый травелог давнего генисовского соавтора Петра Вайля «Гений места» разделен на города, в которых жили великие писатели, художники, режиссеры и их герои — они становятся компаньонами Вайля, через них он узнает город (а часто говорит о них самих, как в совместной с Генисом «Родной речи»). Генис просто описывает те места в Старом и в Новом Свете, куда его заводит жизнь, без специальной концепции — хотя совпадений с коллегой не избегает: так, разговор об Англии у обоих превращается в разговор о Шерлоке Холмсе.
Здесь много воздуха: короткие фразы, одна естественным образом наследует другой и так переводит читателя из пункта А в пункт B. Это очерки, которые лаконизмом и безусловностью уподоблений напоминают о журналистских работах Дов­латова. Они имеют дело с глубоко личным впечатлением и передают его так, что оно само собой кажется разумеющимся. Фигура путешественника идеальна для остранения и самоиронии — кажется, что без последней травелог в наше время невозможен, и Генис с удовольствием называет себя на разных языках любознательным варваром и непоседой. Этот образ коррелирует с юмором разных народов: чужой юмор Генис показывает и деликатно объясняет, на российский же (юмор?) обращает внимание уже как иностранец. Примечательно, что этот нынешний язык иногда вдруг становится вневременным. Что мы читаем: может быть, современника Олеши? «В момент высшей сосредоточенности все движения приобретают обманчивую замедленность. Кажется, что матадор остановил время. Вошедшая до рукояти шпага убивает быка раньше, чем он об этом узнает. Продолжая порыв, туша еще несется вперед, но это уже не крылатый порыв, а судорога трупа. Бой завершился смертью одного и победой обоих».

kiber про Вайль: Булгаковский переворот (Критика) 02 03
Архив битый, но там и в оригинале коротенькая статеюшка ни о чем

mr.znak про Вайль: Русская кухня в изгнании (Современная проза, Кулинария) 09 10
Ждал большего. Для современной России немног

Айса про Вайль: Родная Речь. Уроки Изящной Словесности (Литературоведение) 09 08
Очень даже неплохая книга, особенно для школьников и студентов.

tpila про Вайль: Родная Речь. Уроки Изящной Словесности (Литературоведение) 09 08
Непредвзятый, человеческий взгляд на творчество русских авторов без Белинского и Писарева.
Обидно за советский школьный учебник по литературе - сомневаюсь, чтобы он мог вызвать стойкое отвращение к классике.
Может, надо было прочесть саму классику?

Петров Эдуард про Генис: Пpотез любви (О фильме Стивена Спилбеpга 'Искyсственный интеллект') (Публицистика) 13 01
На мой взгляд, в душе автора рецензии давно умер тот ребенок, который живет почти в каждом из нас. В этом его несчастье, ну а может быть так легче - кто его знает. Он потерял способность удивляться, радоваться и сопереживать. Технический прогресс его пугает, а религиозные шоры и табу застилают горизонт и отравляют душу. Часто он рассуждает как рядовой американский обыватель, которым вероятно и стал за годы жизни в эмиграции. Жаль его.

blahblah про Генис: Пошлый, как лебедь (Публицистика) 24 03
Что случилось с Генисом? Или без Вайля он -никто? Читал Родную речь - не мог оторваться! А тут... прочитать не смог

cornelius_s про Вайль: Потерянный рай. Эмиграция: попытка автопортрета (Публицистика) 29 10
Представьте себе, что пожилой неглупый еврей, уехавший в "колбасную эмиграцию" в конце 70-х, издает отдельной книгой конспект своих кухонных разговоров: про СССР, про Америку, про эмиграцию... Нравятся ли вам его взгляды, нет ли - новыми они для вас в любом случае не являются: всё это все уже слышали и читали в тысяче вариантов. Пожалуй, не стоило пытаться слепить книгу из кучки трюизмов - даже выстраданных собственной жопой.